СО ШКОЛЬНОЙ СКАМЬИ нас учат тому, что окружающий человека мир чересчур упорядочен и монолитен. На каждый житейский вопрос есть ответ, а все истины до боли очевидны. Однако такая повседневная предсказуемость совсем неактуальна для исторического прошлого. Ушедшие события покрываются густой тиной, и чем глубже мы погружаемся в эту трясину, тем труднее становится разглядеть их. Из-за этой неопределенности на свет рождается масса полярных трактовок тому, что было на самом деле. Недомолвки, белые пятна замазываются идеологическими штампами, непреложными догмами или просто обрастают мифами. Подобное произошло уже как со столетним мятежом на острове Котлин. В историческую хронику этот эпизод вошел под именем «Кронштадтского восстания».

В гуманитарной науке оценка событий Кронштадта прошла через множество дискуссий и споров. Среди бесчисленных мнений можно выделить три основные сформировавшиеся позиции: отечественная советская, леворадикальная и зарубежная периода Холодной войны. Думаю, каждой из них стоит дать краткое описание.

Вершина советской аргументации связывается с работой С.Н. Семанова «Ликвидация антисоветского Кронштадтского мятежа 1921 года». Этот труд в меньшей мере страдает от идеологических ярлыков, также в нем присутствует грамотный социологический анализ, который опровергает мнения старых советских историков. Автор рассматривает восстание через призму тяжелой социально-экономической ситуации, а также подвергает критике гипотезу об иностранном вмешательстве. С.Н. Семанов все еще настаивает на участии внутренней контрреволюции в мятеже, отводит ей существенную роль, однако его работа наравне с работами позднего Троцкого принадлежат к вполне объективным источникам, которые основаны на архивных документах.

Леворадикальная позиция тоже формировалась в период Кронштадтского восстания. Рупором пропаганды стала газета «Известия», печатавшаяся в крепости. На ее страницах рабочие и матросы восторженно писали о третьей русской революции, взывали к истинной свободе и независимому самоуправлению. Анархические требования вкупе с осуждением большевистского тоталитаризма и призывом к углублению революционных преобразований – вот основные черты данной концепции. Несмотря на противоречивость и эклектичность требований кронштадтцев, структурировать позицию помогли левые коммунисты Виктор Серж, Антэ Цилига, а также анархист Е.А. Ярчук. Содержание лозунгов практически не изменилось, но имена известных политических деятелей придали левой гипотезе известность. Вплоть до 1950-ых гг. она будет лейтмотивом зарубежной исторической традиции.

С началом Холодной войны все больше западных авторов трактовали кронштадтскую трагедию в качестве антикоммунистического восстания отчаявшихся матросов. Например, Брошюра Э. Поллака «Кронштадтское восстание, первое вооруженное выступление против Советов». Уже в названии виден забавный пропагандистский отпечаток, ведь восставшие наоборот выступали за советы. Или обширный труд Орландо Файджеса, где историк использует несуществующий лозунг «советы без коммунистов», хотя кронштадтцы использовали «советы без партий». Если отбросить все идеологические штампы и обратиться к цельным и верифицированным трудам, то можно взять книгу историка анархизма Пол Эврич «Восстание в Кронштадте 1921 года». Ученый несмотря на ограниченный доступ к архивам, наглядно объяснил социально-экономические причины восстания, а заодно доказал непричастность западных разведок и внутренних врагов советской власти к кронштадтским событиям. Из недостатков можно отметить присущую многим зарубежным историкам идеализацию образа революционных матросов и недостаток анализа программы, а также практики восставших.

Как представляется, лишь комплексный взгляд открывает относительную правду. Причем под «комплексным взглядом» нельзя подразумевать простую совокупность старых позиций на кронштадтский феномен. Имеется в виду знание о социальной жизни простых кронштадтцев, что в исторической науке называется микроисторией, а также понимание политического и экономического дисбаланса внутри страны, это уже макроистория.

Сначала стоит обратить внимание на классовое происхождение участников восстания. Как известно, у каждой социальной группы свои специфические запросы в распределении благ, а определив главенствующие социальные слои, понять содержание общей политической воли восставших не составит труда. Самой массовой силой были крестьяне: с января по февраль 1920 г. в кронштадтский гарнизон прибыло около 10 тысяч землепашцев-призывников, и это не считая другие призывы с высоким показателем крестьянского фактора . Интересная деталь связана с тем, что вместе с ними отправили донских и кубанских казаков, которые не успели влиться в Белую армию. По мнению историка С.Н. Семёнова таковых было более двух тысяч, и вот они представляли куда большую опасность, нежели крестьяне, которые трудно переживали тяготы военного коммунизма, однако до определенных событий оставались относительно лояльны большевикам. Всего же военных на острове Котлин и прилегающих к нему фортах было 25 тысяч, примерно столько же и гражданского населения. Остальную часть гарнизона составляли кадровые моряки, что состояли на службе еще с 1917 г., и бывшие рабочие. Это очень хорошо видно на примере двух линкоров «Севастополь» и «Петропавловск», где процент пролетарских элементов доходил до 80%. Именно на этих кораблях начнутся волнения, оттуда хлынет революционный энтузиазм. К слову, изучая состав Временного Революционного Комитета, который был верховным исполнительным и контролирующим органом в период восстания: одна треть членов будет с двух названных линкоров, еще треть от горожан и оставшиеся от гарнизона. В сухом остатке получается, что управление осуществляли не крестьяне, а скорее близкие большевикам рабочие и матросские слои.

Это не означает, что мужики стояли в стороне и молча взирали на происходящие перемены. Напротив, массовая поддержка рядовым составом инициативы военно-рабочего выступления принесла безоговорочный успех мятежникам. В резолюции от 1 марта, фактически единственной цельной политической программе кронштадтцев, были утверждены пункты, разрешающие крестьянам кустарное производство и свободу распоряжаться своей землей и скотом (пункты 11 и 15). Их классовая воля была закреплена в данном документе, остальные пункты всячески ограничивали методы военного коммунизма. Например, упразднение заградительных отрядов (пункт 8). Более того, радикализм лозунгов и перемена настроений в сторону безоговорочной борьбы тоже был привнесен казацкими активистами и сельской массой, где первые играли решающую роль борцов с большевизмом.

Так обстояло дело с социальной картиной в непокорном городе. Про последовательность в исполнении программы и ее всеохватность еще будет несколько слов, а сейчас следует обратиться к макроистории, чтобы понять причины восстания и ультимативную реакцию большевиков.

Военный коммунизм, идея которого была удачно позаимствована Лениным из опыта Кайзеровской Германии, полностью окупил себя в первые годы Гражданской войны. Карточная система, нормировка пайков, классовое распределение и полный контроль государства над всей экономикой позволили мобилизовать последние силы нации на финальный бой с белогвардейцами и интервентами. Милитаризация повседневной жизни и революционное рвение масс удержало большевиков во власти. Все это было достигнуто большой ценой, а результаты войны еще требовали оценки. Положение в 1920-1921 гг. оказалось катастрофическим: деградация промышленного производства, что выразилось в пятикратном падении выпуска продукции, снижение в разы площадей посевов, примерно на 60% от показателей 1913 года. К послевоенной разрухе остается добавить деспотичную продразверстку и почти тотальную внешнюю блокаду (с двумя небольшими «форсунками» - Эстонией и Латвией, с которыми РСФСР удалось подписать мирные договоры в феврале и августе 1920 года). Такой неразрешимый ворох проблем привел к массовому голоду и недовольству нынешней властью крестьянского населения. Война закончилась, внешний враг отброшен, а ограничения и репрессии никто не думал останавливать. После демобилизации по стране одно за другим вспыхивали мужицкие восстания, будь то Сибирь или знаменитый Тамбов.

Во внешней политике Советская Россия пыталась найти признание сопредельных стран, а заодно заключить мирные соглашения с бывшими интервентами. Еще не был подписан мир с Польшей, с Англией велись переговоры о кредитах, дабы снять блокаду и возобновить торговые отношения. В Константинополе стояло 60 тысяч вооруженных белых, щедро спонсируемых Францией, будущие отношения с Японией тоже оставались довольно туманными. На февраль 1921 г. мировое и внутреннее положение большевиков было довольно шаткое, еще одна война, еще один взрыв контрреволюции и власть рискует посыпаться. Уже отгремели бои с махновским движением, а крестьянские, рабочие выступления все не думали прекращаться. Апофеоза этот кошмар достиг в 20 числах февраля, когда из-за плохой инфраструктуры и скудных запасов провианта, крамола перекинулась на город трех революций – Петроград.

Совсем иначе дело обстояло в Кронштадтской твердыне. Уже 26 февраля собрания матросов на линкорах «Севастополь» и «Петропавловск» бурно обсуждали слухи о «волынке», так тогда называли забастовки рабочих в Петрограде. 27 февраля команды вооружились и отправили на материк делегацию для прояснения ситуации, с этого дня можно отсчитывать начало восстания на острове Котлин. Матросы и рядовые кронштадтцы тоже испытывали проблемы с продовольствием, многие из них выезжали в отпуска и видели хаос в сельских районах России, повсеместный голод и нужда не могли не вызвать разочарование в политике партии и большевистских методах. Примерно с сентября по ноябрь 1920 г. из партии на Балтфлоте вышли до 22% ее членов. Старые участники событий 17 года и вернувшиеся призывники хотели восстановления подлинной власти советов и равного распределения благ, к февралю число покинувших партию неуклонно росло. 28 февраля после возвращения делегации из Петрограда была составлена та самая резолюция с требованиями, которую публичного приняли 1 марта на Якорной площади. Представители РКП(б) пытались перехватить инициативу, на остров прибыл М.И. Калинин, выступал комиссар Балтфлота Н.Н. Кузьмин, однако успокаивающие речи большевиков больше не могли возыметь действия на толпу.

На следующий день состоялся съезд делегатов от районных комитетов, воинских частей, где планировалось переизбрать Кронштадтский Совет. Были на нем и коммунисты, которые выступали с грозящими лозунгами, намекая на то, что подобное неповиновение власти не останется без внимания мирового империализма. Таким образом, матросы показывают миру, что советская власть слаба и сейчас удачный момент для очередной интервенции. Никто их слушать не стал, делегаты избрали Президиум, однако реорганизацию Совета временно приостановили. Как утверждал сам Н. Н. Кузьмин и другие очевидцы событий, матросы подумали, что на них надвигаются силы красных со стороны одного из фортов. Было решено образовать тот самый Временный Революционный Комитет, который реализовал бы резолюцию на практике и обеспечил защиту от Красной Армии. На самом деле никто тогда атаковать Кронштадт не собирался, красноармейцы хотели сбежать на материк, их сборы, которые были хорошо видны со стороны крепости, можно было принять за попытку внезапного штурма.

Причины поражения кронштадтского восстания кроются в причинах его начала.

Фактически это был хлебный бунт, который быстро перерос в ностальгическую форму тоски по старым временам независимой власти Советов, когда все вопросы можно было решить простым голосованием. Дальше кронштадтцы не пошли, несмотря на наличие матерых вояк и революционеров со стажем во главе новоявленной Коммуны, их цели и задачи были довольно скромны. Не было никаких предложений о восстановлении того же Центробалта – одного из крупных органов матросского самоуправления 1917 года, никто не предлагал переизбирать комиссаров или организовывать армию на милицейских началах, об экономической части программы не было сказано ни слова. Разве что постоянные жалобы на закрепощение рабочих на казенных предприятиях в газете «Известия», да и только. В общем, программа была очень недоработанной и распространялась на ближайшую петроградскую губернию; о полном переустройстве Советской Республики мы услышим много дней спустя, когда конфликт с официальной властью дойдет до точки кипения. На практике никаких действий тоже не предпринималось, мятежники выбрали оборонительную тактику, надеясь на то, что большевики сами придут с ними договариваться о желанных правах и свободах. Это восстание локального уровня, даже меньше Тамбовщины или Махновщины, которые ставили своей целью освобождение куда больших территорий.

В плане дальнейших действий задумка была очень проста, красные революционеры не раз сталкивались с матросской стихией. Маргинальный анархизм приходилось подавлять не раз, вспомнить тот же июльский мятеж или бунт в Петрограде в октябре 1918 г. Сначала запугивания, а потом насильственное усмирение, однако в этот раз большевики просчитались и дали захватить мятежникам укрепленный морской форт. Рано или поздно туда могли прибыть подкрепления из Франции, снабжение из Финляндии и Англии, благо что мировые державы не спешили рвать хрупкий мир с коммунистами, все зависело от продолжительности восстания. Так что в каком-то смысле большевики не могли поступить иначе, переговоры были провалены еще второго марта, дальше оставалась только война.

Пример Кронштадта явился роковым в том смысле, что показал момент, с которого можно отсчитывать неизбежный конец русской революции. Тут дело даже не в НЭПе, введенном в марте того же года, В.И. Ленин был готов уйти от ужасов военного коммунизма еще в конце 1920 г. во время встреч с крестьянскими делегатами, вопрос стоял в выборе правильного момента. Предложение о переходе к новой политике должно было быть озвучено на десятом съезде партии, а Кронштадт использовали в качестве показательного примера в аргументации лидера коммунистов. Куда более важной вехой стала окончательная ликвидация независимой власти низовых советов. Теперь государство взяло в свои руки контроль и руководство над пролетарской и крестьянской демократией. В партии были запрещены фракции и дискуссии, все политические противники и оппоненты коммунистов были арестованы или высланы из страны в ближайший год. Кронштадт оказался реперной точкой невозврата, которая потянула Россию в авторитарное будущее диктата сначала одной партии, а потом и единоличного вождизма.

В разговоре с французским социалистом Жаком Садулем В.И. Ленин довольно метко высказался на предмет Кронштадтского восстания:

Это очень точная формулировка, революционер или сам останавливает революцию, дабы сохранить ее завоевания, а заодно свою жизнь, или за него это делают другие. Ленин мудро выбрал первый вариант, но за Термидором всегда приходит Наполеон. В нашей отечественной истории он тоже явит себя и свою силу. Его могущества хватит, чтобы превратить Советскую Республику в Красную Империю.