И тем не менее, можно легко и точно датировать наступление глобального явления, которое затрагивает почти все экономически развитые страны и которое незамедлительно действует в отношении стран отстающих. Несмотря на то, что потеря качества стала результатом постепенных изменений, порог - внезапная отмена всех старых «пищевых привычек» - был преодолен за два-три года. Этот антикачественный скачок произошел, например, во Франции примерно в 1970 году; примерно на 10 лет раньше, чем в Северной Европе; и примерно на 10 лет позже, чем в Южной. Критерием, позволяющим очень просто оценить динамику этого процесса, конечно же, является вкус: современные предметы первой необходимости готовятся именно той отраслью, которую называют «агро-промышленной» (или «агробизнесом»), и эта фраза суммирует катастрофические следствия ее деятельности, потому что ее красочный вид не гарантирует ни вкуса, ни безобидной безвкусности.

Прежде всего, в сельском хозяйстве и животноводстве массово навязывается химия, чтобы увеличить урожайность в ущерб всем остальным соображениям. Затем были введены новые методы консервации и складирования. Еще с начала индустриализации, каждый шаг «прогресса» сводил на нет то, что специалисты по борьбе с голодом называют нашими «ментальными барьерами», то есть многолетним опытом в области качества и вкуса. Таким образом, методы замораживания и быстрого размораживания сначала служили для коммерциализации «куриных ножек» которые состоят из материалов, измельченных и восстановленных путем «формования». На данном этапе материалы, о которых идет речь, все еще имеют определенную связь со словом «птица», которое не слишком уж далеко от слова «домашняя птица», выращенная не промышленным способом. Но как только эта форма будет принята, её содержание может стать еще проще: новые примеры из Японии - с Востока - это «крабовые палочки» и «креветки», которые на самом деле производятся промышленным путем из дешевой рыбы, восстановленной в этих формах.

Подобные разработки вселяют оптимизм в кого-то вроде Жака Гегана, который «руководит исследованиями на станции INRA [3] в Нанте», где изучаются условия, при которых мы будем глотать стейки, изготовленные из «белкового материала, полученного из овощей». Они [эти продукты], конечно, имеют недостатки, но их можно исправить. «Цвет - это еще не все», - признает Жак Геган. Изоляты сои имеют кремово-белый цвет и ощутимый аромат капусты. Подсолнухи имеют серые волокна. Что касается семян рапса, то они желтые, и у них всегда есть привкус капусты. В любом случае, - утверждает он, - волокна измельчены, перекрашены и ароматизированы, поэтому вы не увидите их, когда они принимают форму бифштекса, телятины, свинины или индейки. Скептически относитесь к мысли о том, что вы никогда не будете есть такое мясо.

Итак, обратите внимание на состав ваших любимых пельменей или гамбургера, которые вы покупаете в разделе замороженных продуктов: очень банальная упаковка, с фотографией среднего размера, - стейк на гриле на подушке из салата. Он же сделан из говядины? Вовсе нет, если вы читаете, что написано на упаковке: 69% (иногда всего 65%) говяжьего фарша, «приправленного» растительными белками. Фактически, 31% растительных белков не имеют вкуса, но представляют собой своего рода дополнительную начинку для настоящего мяса (Cosmopolitan, июнь 1985 г.).

Но та же логика, которая говорит нам, что мы уже проглотили это дерьмо, не требует честности в отношении скормленного: достаточно, что мы забываем вкус всего, что не можем попробовать. Так, после того, как мы купили пиво, негативно улучшенное любым способом консервации, мы больше не будем сожалеть о нашей адаптации к потребностям его рыночного обращения: пивоварня «Adelshoffen» в Шильтигхайме, что на окраине Страсбурга, запустила пивной центр. Необходимое соотношение объема концентрата с объемом воды - один к пяти. Благодаря современным технологиям ультрафильтрации, пивовар - это просто механик, который смешивает в необходимых пропорциях различные элементы: воду, спирт, ароматизаторы... Как и Coca-Cola, Adelshoffen уже мечтает отправлять восстановленный сироп из Эльзаса в местные «разливайки» по всему миру [...] «Это снижает расходы на транспортировку и упаковку, так как пивовары все больше и больше становятся всего лишь розничными продавцами упаковки, которая рассматривается как составная стоимости в конечном продукте», - объясняет Мишель Дебюф. «Пивной концентрат - это невероятный проект для международной сети розничных торговых точек», - с энтузиазмом говорит он. – «Отныне простые местные производители будут сломлены монополией пивоварен. С концентратом все, что нужно сделать сети производителей, - это добавить воды и углекислого газа. Все производители газированных напитков типа Coca-Cola уже могут это делать» (Liberation, 29 июля 1985 года).

Так, в США есть Управление по Контролю за Продуктами Питания и Лекарствами, которое обеспечивает абстрактное потребление абстрактных товаров своими собственными законами, хотя регулирование того, что называется «общим рынком», дается им не очень хорошо. Можно сказать, что в этом и проявляется сущность данного института. Все исторические традиции должны исчезнуть, а абстракция - править в условиях отсутствия качества (см. статью «Abstraction»). Очевидно, что не все страны имеют одинаковые характеристики (географические и культурные) в питании. Чтобы соответствовать требованиям Европы, во Франции худшее пиво (за исключением Эльзаса), очень плохой кофе и т.д. Но Германия пьет хорошее пиво, Испания ест хороший шоколад и пьет хорошее вино, а Италия - хороший кофе и вино. Во Франции хороший хлеб, хорошее вино, много сыров, много птицы и говядины. В рамках общего рынка все товары низводится к одинаковой степени испорченности. Важную роль здесь играет туризм. На месте турист привыкает к качеству товаров, которые были испорчены специально для него; он приходит, чтобы поглотить все, что испортилось именно из-за его присутствия. В сущности, с туристом везде обращаются так же плохо, как и дома: он перемещенный избиратель.

Основная ценность современного товара, который создается в ущерб всему остальному, заключается в том, что его покупают; благодаря чуду, секрету, и при посредничестве капитала, современный товар может «создавать рабочие места»! Что же касается потребления или использования этого товара, то оно авторитарно постулируется или ошибочно вызывается, как в случае с едой, в артефактическом сохранении некоторых ее старых характеристик. Но эти проявления, конечно же, обращены к значениям, которые легче всего использовать: «Благодаря новым методам, применяемым для предотвращения порчи продуктов питания, на наших рынках во все времена года можно найти фрукты и овощи, которые раньше появлялись только в несколько недель из каждого месяца. Например, яблоки, которые хранятся в гигантских холодильниках. Единственная большая проблема заключается в том, что фрукты, помещенные в холодильник, теряют много своего естественного вкуса» (Cosmopolitan, там же). Когда месяцы не считались несколькими неделями, для каждой вещи был сезон: сегодня нам не хватает и реальности времени, и реальности вещей. Самые прямые практические значения - это те, которые приносятся в жертву: вкус, аромат и осязание отменяются в угоду заблуждениям, которые навсегда вводят в заблуждение зрение и слух (см. статью «Abbe»).

Когда использование определённых смыслов становится туманным (несомненно, что человек хочет отменить запахи, когда он живёт в большом городе), а использование других - неуместным, это содействует общей отмене чувствительности, которая идет рука об руку с экстравагантной отменой интеллектуальной ясности, которая сама по себе начинается с исчезновением чтения и большей части лексикона. Для избирателя, который ездит на машине и смотрит телевизор, вкус не имеет никакого значения: вот почему человек ест "Финдус" и голосует за Фабиуса, или глотает Фабиуса и читает "Финдус" [4]. Основная активность избирателя - это его растущая пассивность, не дающая ему времени для развития приобретенных вкусов, которые, к счастью, само по себе товарное производство не успевает удовлетворить: эта удивительная адекватность между отсутствием использования и использованием определяет текущую потерю всех критериев ценности.

Таким образом, мы возвращаемся к важнейшему вопросу о времени, о времени, сэкономленном для того, чтобы не жить. Таким образом, время, ранее посвященное приготовлению пищи, сегодня поглощено созерцанием телевидения: «потребители все меньше и меньше требуют дешевых продуктов, которые требуют длительного приготовления». «Дешевые вырезки», с помощью которых раньше готовился ряд превосходных блюд популярной французской кухни, теперь перерабатываются в наиболее удобные для быстрого приготовления формы: «Если внимательно посмотреть на них (но не слишком внимательно) и попробовать, то можно оказаться обманутым». Это выглядит, как стейк из филейной вырезки: он имеет вид, текстуру, «нежность». Но эта филейная вырезка сделана из круглого стейка, боков и говяжьей вырезки, короче говоря, из частей, которые обычно предназначены для приготовления тушеного мяса или томленого рагу. Тушеная говядина превращается в говяжий стейк? Именно его готовят исследователи и промышленники, которые разрушают структуру мяса, берут более или менее мелко нарезанные куски и складывают их обратно в созданную форму «восстановленного» мяса» (Le Monde, 25 сентября 1985 г.). Мы не сомневаемся, что это «восстановление» очень быстро распространит свое поле деятельности за пределы области коровьего мяса. «Одно из преуспевающих направлений - это приготовление аппетитных и нежных «говяжьих стейков» из птицы или свинины, которые дешевле говядины». И как подчеркивает М. Дюмон: «за этим будущее крупного рогатого скота» (Le Monde, там же). Этот гость из будущего - Дюмон - является директором лаборатории по исследованию мяса Национального института агрономических исследований; он также является специалистом по снижению чувства голода, как и тот, кто - в отношении техники «экструзионной варки», позволяющей изготавливать «продукты с клеточной структурой», например, те, которые предназначены для потребления собаками и кошками. Этот тип заявляет: «Что касается применения этого процесса к человеческому питанию», то «над этим ещё предстоит поработать» (Le Monde, там же). Что касается нашего молчаливого согласия на участь быть домашней скотиной без инстинктов, то оно получено.

Вредные последствия борьбы с голодом не ограничиваются тем, что она устраняет, но включают в себя и те последствия, которые ее схема в силу самого своего существования оказывает на каждый новый продукт старого мира. Пища, потерявшая свой вкус, в каждом случае предстает как абсолютно гигиенично приготовленная, диетическая и здоровая по сравнению с рискованными приключениями донаучного приготовления пищи. Но это циничная ложь. Эта пища не только содержит невероятное количество яда (см. печально известный пример мощных сельскохозяйственных продуктов, производимых компанией Union Carbide), но и вызывает массовый ущерб здоровью людей, который проявляется позже, постфактум. В полностью научно-эвфемистических словах врача: «Представляется, что интенсификация продуктивности сельского хозяйства была осуществлена без достаточного внимания к понятию качества, важным фактором которого являются микроэлементы» (H. Picard, Therapeutic Use of Trace Elements). Ужасно само по себе то, что законная деятельность пищевой промышленности, сопровождается деятельностью откровенно противозаконной, которая, тем не менее, терпима (гормоны роста в продуктах из телятины, антифриз в вине и т.д.). Самая массовая форма рака в США ударяет не по курильщикам самых гадких табачных изделий или жителям наиболее «грязных» городов, но по президенту Рейгану и другим таким едокам [7].

Когда тайна сгущается повсюду, даже на наших тарелках, не стоит верить будто бы все всё игнорируют. Но необходимо, чтобы люди, знающие о спектакле, не распространяли опасные истины. Они должны молчать. Это в их интересах. Человек, который действительно изолирован, который не может доверять своим собственным вкусам и опыту, также не может доверять социально организованным иллюзиям. Профсоюз выступил с заявлением? Оно обязательно будет безответственным и революционным. В принципе, профсоюзы защищают интересы наемных работников в рамках механики наемного труда. Профсоюзы защищают «хлеб с маслом» рабочих, их право «приносить домой бифштексы». Но эта «говядина» абстрактна (сегодня сама работа абстрактна и защищается она тоже абстрактно). Хотя настоящий говяжий стейк почти исчез, эти специалисты [профсоюзы] не исчезли, по крайней мере, официально. Бифштекс, мясо без химикатов, все еще существует тайно, стоит дорого и, просто своим существованием, с силой сотрясает колонны храма «контрактной политики». Западной номенклатуре хорошо известна отдача от инвестиций, которую можно получить от продажи дорогостоящей здоровой пищи.